Вернулась в фдс. Зла. Я-то думала, что у родителей шумно. Как же. Пианино и дрель - цветочки по сравнению с тем, что орет за стенкой. Поспешила я, короче, с возвращением своим. Опять я злюсь на все просто бесконечно. Надо ботать.
Вернулась в фдс. Зла. Я-то думала, что у родителей шумно. Как же. Пианино и дрель - цветочки по сравнению с тем, что орет за стенкой. Поспешила я, короче, с возвращением своим. Опять я злюсь на все просто бесконечно. Надо ботать.
В новый год я спала.
И никакого прилива сил, никакого новогоднего настроения, ничего.
Меня все бросили и я вас за это ненавижу, понятно? Ладно, почти все. Ваня остался.
Доступ к записи ограничен
я была веселая и беззаботная, а он загруженный и усталый
Я хотела, чтобы он связал меня или хотя бы нагло домогался, а ему хотелось меня нежно и ласково
Всю ночь обнимал меня, от чего я просыпалась все время

Что бы ни происходило, все меня радует. Вот позвонила мамочка, поговорили с ней, я обрадовалась.
С сережкой тоже болтала по телефону, была страшно этим довольна.
Нарядила елочку - счастья полные штаны.
Посмотрела старые фотки на фотике, пришла в восторг.
Еще слопала в одиночку целую пиццу. Проглот

Для полного счастья не хватает мальчика и чулочков

Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Я заболела и из-за этого никуда не пошла в эти выходные.
Сережка лечил меня как мог



Даже сходил в аптечку. Милый такой

Ой, как все плохо в универе. Хотела написать, как все плохо. А потом вспомнила Сережку в выходные и обрадовалась. Вообще все стали такие лапочки просто.
Кроме одного человека, вы знаете. Да, вы его знаете. Гррр, бесит-бесит-бесит-бесит. Хочется засадить в него стекло. Бррр, мерзкий человек. Лучше бы его не было бы.

Никто так давно не дарил мне цветочков.
Завтра у меня днюшка.

Подарите мне цветочков, а? Настоящих, живых, чтобы они пахли.
И создавали хоть какое-то ощущение праздника.

Доступ к записи ограничен
Я буду принимать его 2 раза в день:
утром и вечером.
Сегодня у меня ко всему полный пофигизм. Жалко, что было мало пар. Пришла домой, теперь надо готовиться к терверу. Завтра контрольная.

Такая вот пуська я была в детстве.
Доступ к записи ограничен
Я думаю, что Итачи был тем единственным человеком, который видел меня всю до конца. Маленькую глупую девчонку. С моими самыми тяжелыми задвигами. С самыми жестокими выкрутасами. Так долго, так много. Целых два года всё это наблюдал каждый день и ничего не менялось. И на каникулах сейчас он тоже все время наблюдает мое хочу-не хочу, буду-не буду. Вряд ли кто-то наблюдал от меня большее число психов, чем он.
Но это даже не то, что я хотела написать. Это просто так пришло мне в голову...
Сегодня весь день снег идет. Хватит ему уже идти, машинам же не проехать такие пробки создает. Я кстати не понимаю, что, разве нельзя почистить нормально дорогу? А то как зима, так каша кругом. Противная, мокрая, коричневая. Краску на джинсах разъедает
Пошла в универ. Упорно не хотела идти к Осиповой и брать в руки свою зачетную задачу. Пришлось. Как оказалось, не зря. Определила правильно почти все элементы. Только вместо ниобия нашла вольфрам. Вернее, мне показалось, что он есть, потому что при растворении в разбавленной серняге выпадал какой-то белый осадок. Мне правда было лень его до конца анализировать, но я выяснила, что это точно не вольфрам. При действии на него концентрированной солянкой р-р становится желтым и осадок вроде бы частично растворяется. Хз, что это такое. Но его там много.
Опять у меня проблемы с хромом. Я не могу провести на него качественные реакции. Я окисляю хром 3 до хрома 6 перекисью в щелочной среде, у меня получается желтый р-р, но! Потом ни одна из кач. р-ий с этим желтым р-ром не идет. А Осипова сказала, что у меня хром - основной компонент. А я даже качественно его определить не могу, что уж про количественно говорить. Поэтому мне придется еще раз попробовать на следующем праке. И никель блин тоже. Еле-еле красные точки с диметилглиоксимом появились после того, как он немного постоял, хорошо, что заметила прежде, чем вылить. Ну а ниобий че. Никто и не додумался бы его определять.
Сегодня мне приснился Митя Что он в очередной раз поссорился с Олей, а мне было его ужасно жалко и че-то там мы обнимались вроде как
И уж не знаю, что мне там под руку такое мягкое попало, но приснилось, что он такой же гладенький, как Тимочка. Правда, сон закончился тем, что он вернулся к Оле и будильник прозвенел.
Сегодня пришлось зайти к Оле спросить что писать по химии. Она милая, только вот меня иногда раздражает то, что она пытается шутить, когда ее спрашивают серьезно. Посидели, поболтали, она сказала, что ее бесит, что Лужина так затянула с коллком и не дала никому возможности получить автомат по матану.
Ох, вот не везет, так не везет. У меня днюха в тот день, когда у нас переписывание контрольных по терверу и коллок по матану. Это через 9 дней. Даже меньше. А я совсем не готова. И стоило мне только сегодня сесть ботать, как у меня сразу же заболела голова. Вот, до сих пор болит, пишу и мучаюсь.
Мде, с матаном так же все плохо, как и с остальными предметами.
По химии все сложно, потому что надо много оформить и много написать. По матану надо тоже много писать (Да уж, хотя бы писать)
Черт, у меня совсем мало по матану написано... А еще и контрольная в понедельник.
Еще непонятно, что делать с физикой, одна надежда на егора, что он решит эту ужасную задачу, которую не решил никто в группе. Иначе мы до конца дней своих не получим зачет по физике. Еще во вторник надо сдать Осминкиной последние 2 работы по физпраку. Там фу, там кольца Ньютона и поляризация.
Сколько всего не сделано. Сколько еще предстоит не сделать
Но, по крайней мере, последние 2 дня мое настроение стало значительно лучше в целом.
Только с Сережкой я спорю без повода и нет мне прощения.
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Все началось с шутки. Помню как вчера. Я ее спросил, может ли она доказать мне свою любовь. Она ответила, что готова решительно на все. Тут я улыбнулся, и она тоже. Если бы мы только знали!
И конечно, с того дня все пошло наперекосяк. Прежде мы занимались любовью без устали и ни о чем ином не помышляли. Других доказательств любви нам не требовалось. Как выпить стакан воды -- только приятнее. И жажда не утихала. Стоило ей на меня поглядеть, и мой живчик просыпался. Она приоткрывала губы -- мои тотчас туда приникали; ее язык лизал мои резцы, у
него был пряно-клубничный привкус; я запускал пятерню в ее волосы; ее ладонь ныряла мне под рубашку и гладила спину; наше дыхание учащалось; я расстегивал ее черный кружевной лифчик, выпуская на волю соски; у них был вкус карамелек; ее тело было как кондитерская, как магазин самообслуживания, где я не спеша прогуливался, примериваясь, к чему приступить сначала: к влажным трусикам или к грудям (две в одной упаковке); когда мы поддавали жару, нас уже нес поток со своими приливами и отливами, а когда кончали, я орал ее имя; она -- мое.
Точка с запятой -- очень эротичная штука.
Мы были самой что ни на есть влюбленной парочкой. Все оборвалось, лишь только мы решили, что любовь нуждается в доказательствах. Как будто просто заниматься ею было недостаточно.
Начали мы с пустяков. Она просила меня на минуту задержать дыхание. Если мне удавалось, значит, я ее люблю. Ну, это нетрудно. После этого она оставляла меня в покое на несколько дней. Но тут наступал мой черед.
"Если ты меня любишь, подержи палец над огнем и не убирай, пока не скажу".
Она меня любила, точно. Мы очень веселились, обхаживая волдырь на ее указательном пальце. Чего мы не подозревали, так это что суем пальчик в шестерни адской машины, от которой добра не жди.
Теперь каждый поочередно пускал в ход свое воображение. Вслед за цветочками появились и ягодки. Чтобы доказать ей мою любовь, я должен был в порядке перечисления:
-- полизать ночной горшок;
-- выпить ее пи-пи;
-- прочитать до конца роман Клер Шазаль;
-- продемонстрировать мошонку во время делового завтрака;
-- дать ей сто тысяч франков без права к ней прикоснуться;
-- получить от нее пару пощечин при всем честном народе в кафе "Марли" и снести это безропотно;
-- десять часов простоять запертым в шкафчике для метел и тряпок;
-- прицепить к соскам металлические прищепки-крокодильчики;
-- переодеться женщиной и сервировать ужин для ее подруг, пришедших к нам в гости.
Со своей стороны, проверяя, сильно ли она меня любит, я заставил ее:
-- съесть на улице собачий помет;
-- проходить с жесткой резиной в заду три дня, а в клозет ни-ни;
-- посмотреть с начала до конца последний фильм Лелюша;
-- без анестезии сделать себе пирсинг между ног;
-- сходить со мной на вечерний прием и смотреть, изображая, что все в порядке, как я одну за другой лапаю ее подруг;
-- отдаться тому самому псу, чей помет она ела;
-- целый день в одном белье простоять привязанной к светофору;
-- в свой день рождения вырядиться собакой и встречать лаем каждого гостя;
-- явиться со мной в ресторан "Режин" на поводке.
Лиха беда начало: нас охватил охотничий азарт. Но это еще цветочки. Ибо затем по обоюдному согласию было решено, что мы вовлекаем в наши любовно-боевые операции третьих лиц.
Так, в один из дней я привел ее к моим знакомым, склонным к садизму. С завязанными глазами и в наручниках. Перед тем как им позвонить, я освежил в ее памяти правила игры:
"Если попросишь перестать, значит, ты меня больше не любишь".
Но она и так все знала назубок.
Трое моих приятелей начали с разрезания ножницами ее одежды. Один держал ей локти за спиной, а двое других кромсали платье, лифчик и чулки. Она чувствовала прикосновение к коже холодного металла и содрогалась от тревожного ожидания. Когда она осталась голышом, они принялись ее оглаживать везде: грудь, живот, ягодицы, киску, ляжки, затем все трое поимели ее и пальцами, и еще кой-чем, сперва по отдельности, а затем все разом, кто куда; все это у них вышло очень слаженно. После же того, как они все вместе хорошенько позабавились, пришел черед вещей серьезных.
Ее руки привязали над головой к вделанному в стену кольцу. Повязку с глаз сняли, чтобы она могла видеть кнут, хлыст и плетку-семихвостку, затем ноги примотали к стене веревками и снова завязали глаза. Мы хлестали ее вчетвером минут двадцать. К концу этого предприятия было трудно определить, кто больше устал: надрывавшаяся от криков боли и жалобных стенаний жертва
или палачи, вымотанные этой поркой. Но она продержалась, а следовательно, продолжала меня любить.
Чтобы отпраздновать все это, мы поставили ей отметину раскаленным железом на правой ягодице.
Затем настала моя очередь. Поскольку я ее любил, мне предстояло выдержать все не дрогнув. Долг платежом красен. Она повела меня на обед к одному своему "бывшему", то есть к типу, которого я заведомо презирал.
В конце обеда она изрекла, глядя ему в глаза: "Любовь моя, я тебя не забыла. -- И, кивнув в мою сторону, продолжала: -- Этот недоносок никогда не восполнит мне того, что мы некогда с тобой пережили. Вдобавок он такое ничтожество, что будет смотреть, как мы занимаемся любовью, и не пикнет".
И я не двигался с места, пока она седлала моего злейшего врага. Она поцеловала его взасос, поглаживая рукой его член. Он в изумлении уставился на меня. Однако коль скоро я не реагировал, он в конце концов поддался ее натиску, и вскоре она насадила себя на его инструмент. Никогда ни до, ни после я так не страдал. Хотелось умереть на месте. Но я продолжал твердить себе, что эти муки -- доказательство моей любви. Когда же они завершили дело обоюдным оргазмом, она обернулась ко мне в изнеможении, истекая потом, и попросила меня удалиться, поскольку им захотелось все начать сначала, но уже без меня. Я разрыдался от ярости и отчаяния. Я умолял ее: "Сжалься, потребуй уж лучше, чтобы я отрезал себе палец, но только не это!"
Она поймала меня на слове. Мой соперник лично отхватил мне первую фалангу левого мизинца. Это было чудовищно, но не так ужасно, как оставлять их наедине. К тому же потерять возможность ковырять в ухе левым мизинцем -- не такая уж большая жертва в сравнении с приобретением рогов от такого пошляка.
Но после этого наша любовь потребовала новых, еще более внушительных доказательств.
Я заставил ее переспать со своим приятелем, у которого была положительная реакция на СПИД. Притом без презерватива (во время одной ночной оргии).
Она попросила меня ублажить ее папашу.
Я вывел ее на панель. Дело было на авеню Фош; ее там застукали легавые, а потом изнасиловала целая бригада патрульной службы плюс несколько ошивавшихся рядом бродяг, а я и мизинцем не пошевелил -- тем самым, что она мне оттяпала. Она же засунула распятие мне в анус во время мессы на похоронах моей сестры, предварительно приказав трахнуть покойницу.
Я перетрахал всех ее лучших подруг у нее на глазах.
Она заставила меня присутствовать при ее бракосочетании с сыном богатого биржевика.
Я запер ее в погребе, где кишели крысы и крупные пауки.
Не умолчу и о самом паскудном: она зашла в своих извращениях так далеко, что заставила меня пообедать тет-а-тет с Романой Боренже.
На протяжении года мы проделали все, решительно ВСЕ.
Были уже почти не способны придумать что-либо новенькое.
И вот однажды, когда настал мой черед ее тестировать, я наконец нашел высшее ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЛЮБВИ.
Отметавшее все сомнения насчет того, что она может когда-нибудь меняразлюбить.
Нет-нет, я ее не убил. Это было бы слишком просто. Мне хотелось, чтобыее муки не прекращались до конца дней, ежесекундно свидетельствуя о еенеугасимой любви до последнего вздоха.
Поэтому я ее бросил.
И она никогда меня больше не видела.
С каждым днем мы все сильнее страдаем и рвемся друг к другу. Мы льемслезы уже многие годы. Но она, как и я, знает, что ничего изменить нельзя.
Наше самое прекрасное доказательство любви -- вечная разлука.
Фредерик Бегбедер